Ночные мысли о законах и законодателях

Иногда перечитывая книгу, удивляюсь, как мысль автора, какой-то диалог, остался мной незамеченным, проскользнул где-то фоном. А вот сейчас, при повторном прочтении, эта же мысль мне кажется значительной, выпуклой. Она порой даже заставляет отложить книгу, чтобы  привести мысли в порядок.

Наверняка этот эффект знаком не одному мне, и вероятно имеет какое- нибудь научное название типа эффекта Рестроффа или феномена Баадера –Майнхоф.

Недавно, перечитывая Довлатовский «Заповедник», обратил внимание на диалог:
«У писателя Волина ты обнаружил: «...Мне стало предельно ясно...» И на той же странице: «...С беспредельной ясностью Ким ощутил...» Слово перевернуто вверх ногами. Из него высыпалось содержимое. Вернее, содержимого не оказалось. Слова громоздились неосязаемые, как тень от пустой бутылки...».

Это же надо, подумал я тогда, какая требовательность к слову. Каждое должно быть выверено, иначе оно не достигнет глубин читательской души, или как принято говорить в современном мире, управляемом прагматиками – материалистами, читательского сознания. При этом я знал, что Лев Николаевич Толстой переписывал свой роман «Война и мир» около сорока раз. И пусть вместо графа это делала его жена, суть не меняется. В конце жизни  писатель назвал его «многостраничной чушью». Думаю, он сделал это из кокетства.

Но чем рискует писатель, у которого на одной странице все предельно ясно, что ощущается с беспредельной ясностью? В худшем случае, что его имя забудут раньше, чем дочитают книгу. Размышляя об этом, мое сознание свернуло на привычную колею безжалостного законотворчества, к которому когда-то, к своему сожалению, имел некоторое отношение.

От творчества законодателей. Если говорить проще – депутатов разных уровней, в отличие от творчества писателей – однодневок, не увернуться. Хочешь, читай закон, не хочешь не читай, а жить по нему придется. Я выбрал для себя третий вариант, не хочу, но читаю и даже перечитываю.

Мне ничего не известно о писательских гонорарах, но о зарплатах депутатов кое-что знаю. Поэтому, иногда читая тексты законов вспоминаю песню Владимира Высоцкого: «Я б в Москве с киркой уран нашёл при такой повышенной зарплате!».

На этот раз жертвой моего любопытства стал севастопольский закон № 46 ЗС «Об особенностях регулирования имущественных и земельных отношений на территории города Севастополя». Он принят в июле 2014 года еще так называемым, нулевым составом заксобрания. С тех пор его изменяли десяток раз.

Читал я его, конечно, по диагонали. В глаза сразу бросились несуразицы. Например, в статье 9 указано

«Безвозмездная передача имущества, находящегося в собственности города Севастополя, в федеральную собственность осуществляется в порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»…

Но господа депутаты, этот закон утратил силу еще в декабре 2021 года. Неужели полтора года мало, чтобы привести свое законодательство в соответствие с федеральным.

Или статья с несчастливым номером 13, в которой сказано:
«До 1 января 2023 года предоставление земельных участков, перевод земель из одной категории в другую, изъятие земельных участков для государственной собственности, … осуществляется вне зависимости от наличия правил землепользования и застройки».

На первый взгляд может показаться, что неуклюжая формулировка подразумевает изъятие земельных участков для государственных нужд. Но этим правоотношениям посвящено целая статья 3.1. этого закона.

Тогда что имел в виду наш высокооплачиваемый законодатель?  Неужели покусился на компетенцию федеральных депутатов, установил некие правила конфискации земельных участков. Ведь изъятие участков для государственной собственности, равносильно изъятию в доход государства. Тем более, что о платности такого изъятия в законе нет ни слова.

Конечно, в соответствии со статьей 8 Устава Севастополя, депутаты заксобрание могло бы дать официальное толкование закона. Но внести такое предложение это прерогатива субъектов законодательной инициативы. Их у нас не так много, это депутаты заксобрания, прокурор,  органы местного самоуправления, сенаторы от Севастополя и депутат Госдумы от Севастополя. Но их это мало интересует.

Видимо правовая неопределенность, а попросту хаос, кому-то очень необходим.

По этому поводу вспоминается старый анекдот о самой древней профессии:
«Врач, инженер и депутат обсуждали, кто из них принадлежал к самой древней из трех представленных профессий.

Врач сказал: «Помните, на шестой день Бог взял ребро у Адама и создал Еву, он сделал это, как первый хирург, поэтому медицина — самая древняя профессия».

Инженер ответил: «Но до этого Бог создал небеса и землю из хаоса и смятения, и поэтому он был первым инженером, поэтому инженерия — это более древняя профессия, чем медицина».

Затем депутат заговорил.

«Да, — сказал он, — но кто, по-вашему, создал весь этот хаос и смятение?»

Я часто, разговаривая с депутатами  о законах и обнаружил что у большинства из них женская психология, тонко подмеченная Сергеем Довлатовым. Он сетовал:
«В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса».
Вот такие, на ночь глядя,  невеселые мысли по поводу  современного депутатского законотворчества.

Борис Колесников