Милиционеров Севастополя для немцев опознавали предатели

За годы оккупации Севастополя фашисты повесили, расстреляли, сожгли, утопили в море более 27 тыс. и угнали в лагеря свыше 45 тыс. севастопольцев и военнопленных. Исторические факты глазами очевидца рисуют страшную картину.

О первых днях войны, панике, предательстве и выживании – в воспоминаниях Андрея Панасюка, в 40-х годах работавшем начальником паспортного стола Северной стороны Севастополя.

…Воспоминания Панасюка Андрея Ивановича, 1913 года рождения, ранее проживавшего Г Севастополь, ул. Ленина, дом 46, кв.8. Работал в севастопольском гор. отд. милиции М.В.Д. в должности начальника паспортного стола 1-го отделения милиции Северного района г.Севастополя, находящегося по ул.Ленина, дом №42.

В конце октября месяца 1941 года - действующая Приморская армия, О.Б.О. (отдельный батальон обеспечения), дислоцировался на Корабельной стороне, Зелёная горка, 58.

В настоящее время проживаю УССР, Кировоградская обл., г.Помошная-2, ул. Кирова, №156. (указаны неверные сведения о датах и о командовании ПА- прим. хранителя музея О. Кашициной)

21 июня 1941 года, суббота. В это день, если память не изменяет, бухгалтер гор. отдела милиции тов. Якубчик А. выдавал работникам милиции получку. Получили и мы с женой. Придя домой, составляли планы на будущий день, т.е. воскресенье. Вечером мы ушли на Приморский бульвар к театру черноморского флота, но в театре шло какое-то совещание. Мы там же на площади встретились с опер. уполномоченным т.т. Шингирий А.Я. и Беднячук Я. Так мы в четырёх провели весь вечер, прохаживались на площади среди отдыхающих, молодёжи, матросов. Вечер был на славу тихий: Северная и Южная бухты дышали свежим морским воздухом.

Начало Великой Отечественной войны

Ночью меня с женой взбудоражил оглушительный взрыв, дом пошатнулся, посыпались стёкла с окон и двери террасы. Мы в недоумении думали, что землетрус. Быстро мы оделись, выбежали на улицу. Я направился в 1-е отделение милиции, которое находилось через один дом, ул.Ленина №42. Там же, у входа в отделение я встретил нач. отделения тов. Новак. Войдя в помещение отделения, тов. Новак позвонил в городское отделение милиции к дежурному. Там в дежурной комнате уже находился начальник гор. отделения милиции тов. Бузин Василий Иванович. Командир взвода тов. Томиленко Г. В дежурноё комнате гор. отделения милиции было известно от постовых работников милиции с ул.Фрунзе сообщили, что на площади возле театра им.Луначарского упала мина морская и своей ударной волной разрушила дома и магазины. На тротуары выброшены материальные ценности. Находившийся на посту милиционер т.Лазарев Андрей контужен. Затем также стало известно, что вторая мина морская упала в Песочной бухте. Самые большие разрушения были на Подгорной – Азовской улицах, где жилой трёхэтажный дом был совершенно разрушен.

Так спустя несколько минут нам стало известно о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину и брошенных морских минах на г.Севастополь, которые попали на город вместо минирования бухты Южной и Северной. Было получено указание от нач. гор. отдела капитана милиции т. Бузина В.И. о немедленной организации аварийной службы.

Тов. Новаку весь состав 1-го отделения милиции был в сборе: оперуполномоченный Шингирий А.Я., участковые инспектора Гармаш Иван, Пасечник, Чернехов (Черников), Прудный, Дощечко, нач. воен. учётного стола Шевченко, учет. Арцехащев и др. Все отправились для ликвидации разрушений и спасения людей, которые находились в завалах, находились под обломками крыши, потолков и стен. Мы все, когда прибыли, не медля ни одной минуты, была организована из населения аварийная спасательная команда, которая приступила к раскопкам и спасению людей. Из завалов извлекли живых и мёртвых людей, пожилых людей и детей. Которые только лишь вчера жили, мечтали, трудились, ложились на отдых и не думали, что их постигнет такая неожиданная жуткая смерть от гитлеровских палачей. Жутко было от неожиданности смотреть, когда из-под обломков и кирпичей извлекали мёртвых. В одной из комнат на кровати лежит молодой мужчина с женой, рядом кроватка, ребёнок – все неживые. Не успели этих извлечь, под потолочной первого этажа слышались стоны, крики людей, просящих спасения, так продолжались спасение и извлечение людей. Очень было жутко смотреть на совершённое варварство германского фашизма. Бомбёжка продолжалась города и бухт, но работа не прекращалась.

От неожиданности в городе посеялась временно паника. Нам, всем работникам милиции, пришлось мобилизовать и приложить все усилия дл я расстановки по участкам города.

Когда были организованы аварийные бригады, я и многие другие: Татушин, Саускан, Константинов, Теряки, Тимошенко, Томиленко и другие, под непосредственным руководством нач. горотдела т.Бузина и зам. по политчасти тов. Еринова на Пушкинском переулке возле школы №7/8/ было организовано эвакуацию детей и стариков из города в ближайшие населённые пункты за городом, поскольку город не прекращался бомбёжки.

В воскресенье 22 июня мы все до тёмной ночи организовывали транспорт для эвакуации детей.

Борьба с паникерами и легодухами

С воскресенья 22 июня, начала Великой Отечественной войны, все работники от рядового до начальствующего состава находились день и ночь на казарменном положении и на закреплённых им участках улиц и домов. День и ночь патрулировали в городе по улицам и площадям, объектам и учреждениям, организовывая дежурство по всем объектам, улицам и домам.

Выявляли и вели борьбу с трусами и паникёрами, расхитителями, легкодухами, нарушителями светомаскировки, которые ещё были в нашем обществе.

Фашистские самолёты с каждым днём учащали налёты на город. Разрушение жилых кварталов домов, объектов с каждым днём увеличивалось. Так, прямое попадание фашистской бомбы на отделение милиции на Корабельной стороне, погибли: начальник паспортного стола т.Кизилов, милиционер т.Лебедев и другие.

Несмотря на упорное сопротивление наших войск в западных областях нашей Родины, вооружённая до зубов фашистская армия продвигалась железной лавиной на восток.

Героические войска, упорно защищавшие г.Одессу, вынуждены были оставить г.Одессу и эвакуироваться в Севастополь. Приморская армия полностью прибыла в Севастополь в октябре месяце. Ожесточённые бои шли на Перекопе, фашистская армия, пополняя и стягивая все силы, пыталась прорвать оборону и овладеть Крымом.

Несмотря на упорное сопротивление, стойкость и героизм наших вооружённых сил, фашистской армии удалось вторгнуться на территорию Крыма. Таким образом Крым был отрезан от большой земли нашей Родины. С упорными боями вражеские войска продвигались в направлении железнодорожного узла Крыма ст. Джанкой.

Милицейские добровольцы

20 октября 1941 года заместитель по политчасти гор. отдела милиции тов. Ерилов пригласил многих работников милиции на беседу. Тов. Ерилов кратко охарактеризовал положение на фронте, и что враг вступил на территорию Крыма и продолжает продвижение на главные коммуникации и города Крыма. Нам отступать некуда, за нами море. Нам нужно влиться и выступить совместно с нашими вооружёнными силами. После проведённой беседы я, будучи ещё молодым по возрасту и молодым коммунистом с 1939 года, первым дал согласие в действующую армию на защиту г.Севастополя. за мной дал согласие пом. оперуполномоченного тов. Журыбеда Иван, коммунист, и многие комсомольцы: ряд. т.т. Разнополов, Болтенко, Корж, Мантала, Дорожкин и многие, которых всех фамилии не помню, около 20 человек. До этого многие из наших работников успели добиться эвакуации (т.Новак и другие) на большую землю. Политрук т.Теряки сопровождал семьи работников милиции в эвакуацию и больше в г.Севастополь не возвращался.

На второй день после совещания вся группа наша ушла в горвоенкомат, который находился на ул.Гоголя. Оформили список наспех, и мы все направились пешком в г.Симферополь, в который прибыли к вечеру. Когда мы прибыли в военкомат Симферополя, то возле военкомата много было работников милиции из других городов Крыма.

Пока шёл организационный вопрос в военкомате маршевой роты работников милиции, в то время работники Симферопольского горвоенкомата готовы были к эвакуации, таким образом, пока организовывали, наши передовые части оказались в Симферополе.

Назад, в Севастополь

У Бахчисарая немцы перерезали нам дорогу на Севастополь. Была дана команда отступать на г.Феодосию, но, не дойдя до г.Феодосии, мы повернули на г.Ялту. пока мы совершали с другими частями такой маршрут пешком, г.Севастополь был окружён фашистскими войсками. Я, тов. Журыбеда И. и многие другие товарищи решили пробираться любой ценой в Севастополь. Из г.Ялты по Южному берегу Крыма, через горы Ай-Петри наша группа пробиралась с большими потерями по самым уязвимым местам на Балаклаву. А затем на третьи сутки добрались до Куликова поля, там мы вынуждены были от усталости и голода сделать ночной небольшой отдых. Утром 26 октября 1941г. мы пришли в Севастополь, в гор. комендатуру к тов. Старушкину, который нас направил на водную станцию, где производилось формирование и пополнение частей родов войск Приморской армии. Я был направлен к представителю ОБО Приморской армии т.Полито(с)к. Последнюю всю команду погрузили на машину и увезли нас на Зелёную горку №58, где ранее было управление по строительству в г.Севастополе. в то время там находилось воинское подразделение – отдельный батальон обеспечения Приморской армии, или сокращённо ОБО или ОБИ, командир батальона – капитан т.Попов. командир роты был лейтенант т. Гольдентейн. С первых дней мне дали, т.е. руководил, 3-им взводом. Политрук роты ст. лейтенант т. Руцков Иван Платонович и все роты и взводы Отдельного батальона, находившегося на Зелёной горке №58. Ком. взвода т.т. Герценшейн, Коган Абрам, ещё одного забыл фамилию.

Весь состав батальона день и ночь находился под беспрерывной бомбёжкой. Но не прекращали ни на минуту – производили разгрузку и отправку на склады боеприпасов и продовольствия для армии, защищавшей Севастополь. Наш батальон непосредственно занимался: разгрузкой транспортных и боевых кораблей, подводных лодок с продуктами, боеприпасами и боевой техникой, а также охраной важных стратегических объектов: нефтебазы, Инкерманских складов, военпорта и др. объектов, ст. Мекензиевы горы. Первым пришлось разгружать транспортный корабль «Серов», прибывший с мукой, в котором был пробит торпедой борт, пробоина была очень большая, он стоял на причале-пристани в Южной бухте Корабельной стороны напротив подплава. Не взирая на бомбёжку, корабль полностью без потерь был разгружен, и вся мука, боеприпасы и техника отправлены на склады в кратчайшее время.

Штольни Инкермана

В скором времени наш отдельный батальон был расформирован на отдельные роты: 220, 221, 222 отдельные роты обеспечения. Наша 220-я рота обеспечения находилась в п.Инкерман (завод шампанских вин), рядом был в штольне хлебозавод, а затем военный госпиталь №47. В других штольнях находились боевые припасы, многие штольни занимали штабы военных частей и подразделений, там же находился и штаб 25-й Чапаевской дивизии.

Штаб Приморской армии находился в юго-западной части города в Песочной бухте. Командующий Приморской армией генерал-майор тов.Петров, а комиссар армии генерал л-т Новиков. Мне приходилось часто бывать в штабе армии, сопровождать документы связных армии с частями армии.

220-й ротой командовал лейтенант Гольдентойн, политрук – ст. л-т Руцков Иван Платонович. Командир 1-го взвода – л-т Гершенштейн, командир 2-го взвода – Коган Абрам, ком. 3-го взвода мл. л-т Панасюк А.И. (тот же я), ком. 4-го взвода – л-т, фамилию которого не помню, помню, что сравнительно с нами пожилой, маленького роста, русский, все они были из Одессы, до войны там жили и работали. Тов. Руцков был депутатом Октябрьского района Одессы. Мед. фельдшер была нашей роты мл. л-т тов. Леонова Мария Ивановна. Как я уже вспоминал, наша рота находилась в штольне шампанского завода, директор которого был тов. Коваленко, и его зам Ибраимов. Здесь и расположилась фабрика спецкомбината, директором которой был тов. Степанов, зав. мастерской сапожной тов. Мацаров, Боброва Лидия. Секретарь комсомольской организации тов. Якушечкина Елена Семёновна, рабочие швеи: Пичугина Женя, Тимошенко Зинаида, Колесниченко В., Маслик-Яковлева Анна Фёдоровна, Бодолуц Мария Фёдоровна и много других товарищей знал, но прошло очень много времени и многих забыл. В этом же коллективе работала и моя жена – Панасюк Надежда-Анастасия Андреевна. С многими она дружила, работала на спецкомбинате, на котором шили и производили ремонт зимнего и летнего обмундирования. Знаю многих, которые работали, не считаясь с личным временем, организовывали вечера самодеятельности, выступали перед матросами, солдатами и офицерами, часто ходили на ночные дежурства и оказание личной помощи своим трудом в военный госпиталь №47, который был по соседству. Особенно мне запомнились девушки и женщины, которые очень часто уходили на дежурство в госпиталь №47 и по работе на спецкомбинате тов. Якушечкина Елена Семёновна, молодая, задорная, энергичная, трудолюбивая комсомолка, умеющая организовать молодёжь, женщин любого возраста на любой подвиг. Всех не вспомнишь и не перечислишь.

Руководство спецкомбината, партийная и комсомольская организации не только производили ремонт и пошив новой одежды для защитников Севастополя, они изыскивали местные ресурсы и запасы среди жителей города, которые отдавали с желанием свои запасы белья готового, материал бельевой, обувь и другие ценности.

Взвод мой был многонациональный: русские, украинцы, татары, евреи, грузины, армяне, узбеки, казахи, таджики, осетины, абхазцы, туркмены, курды и другие. Но команды выполняли без переводчиков.

Город продолжает жить и работать

Во всех бухтах, причалах приходилось вести погрузочно-разгрузочные работы в любое время дня или ночи, с прибытием того или иного транспорта морскими путями. Мало было случаев, чтобы та или иная разгрузка обошлась без ранений или жертв. В моём взводе много было из местных жителей Севастополя, которые отозваны были по месту работы: Морского завода №201 им.С.Орджоникидзе, военного порта и других предприятий (т.т. Николаенко Владимир, Нобелев Михаил, Назаренко, Кузнецов, Савченко, Колесниченко, Журыбеда Иван из горотдела милиции).

Николаенко был отозван, это был мой помощник, душа-человек, энергичный, исполнительный, отважный. Нобелев Михаил, командир отделения, был ранен в голову на Мекензиевых горах и комиссован, жил на горе Матюшенко-Рудольфа. Журыбеда Иван, пом. оперуполномоченного ОУР, у меня был командиром отделения. Вроде был отозван горотделом милиции. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.

При обороне Севастополя нельзя было отличить передовую и тыл, был фронт сплошной, в котором принимало участие всё население от малого до старого. Даже в некоторых случаях тыл – это город, бухты, всё у Севастополя, в которых находились и прибывали для доставки продовольствия и боеприпасов, систематически и каждую минуту подвергались бомбёжке и обстрелу артиллерии.

Состав 3-го взвода, которым я командовал, был очень текучий, неустойчивый, поэтому мне трудно всех перечислить, остались мало в памяти, особенно после ранения и контузии меня в последние дни защиты Севастополя, а именно: Трахтенберг Михаил, Вагнер, Гительман коммунист, Хажинский, Шнайдер, Мучников, Френкель, второй Вагнер 1896 года рождения. Осипов, два брата Жвания, Мамедов, Бурлака, Колесниченко, Денисенко, Савченко, Кузьменко, Кузнецов, Назаров, Нобелев, Николаенко и многие другие. Хочу вспомнить один из случаев, который произошёл в Северной бухте на Северной стороне возле нефтебазы. На пристани пришвартовался на разгрузку корабль с военным грузом, теплоход «Грузия» или «Абхазия», нам приходилось вести разгрузку обоих кораблей, но точно не помню, на котором. В марте или апреле 1942 года. Только подали трап, люди некоторые спустились в трюм корабля, как из-за горы начала налёт фашистская авиация со стороны Мекензиевых гор. Мессершмитты пикировали прямо на корабль. Трудно было удержаться на палубе и на пристани, частично посеялась паника. Бомба попала в трюм. Были незначительные жертвы и раненые, в том числе т. Жвания, один из двух братьев-грузин.

Подвиг матроса Новикова

На палубе корабля находился возле пулемёта матрос, помню, по фамилии Новиков, который не прекращал вести огонь по самолётам, мужественно защищая корабль с боеприпасами. В тот момент он сбил несколько вражеских самолётов. Загоревшись, ушли два самолёта на территорию вражеских войск, один самолёт упал в Северной бухте на болото. Такое мужество, стойкость, точность прицела. Это был настоящий героический поступок пулемётчика т.Новикова, и всего личного состава, и командира корабля, фамилию которого не помню. Мои люди и я с ними не прекращали разгрузку и спасение от взрыва боеприпасов, находящихся в ящиках на пристани и в трюме корабля. Были ликвидированы зажигательные бомбы, все боеприпасы спасены и своевременно убраны в склады штольни. Раненым всем оказали помощь. За проявленную смелость и отвагу в этот период была объявлена благодарность всем, принимавшим участие в разгрузке и спасении боеприпасов, а вышестоящее командование возбудило ходатайство о предоставлении к наградам, но, увы, до настоящего времени в ожидании те, кто остался жив. Так же было и с разгрузкой крейсера «Молотов». Кроме воздушного нападения он обстреливался артиллерийским огнём, так же в Инкермане, но на противоположной стороне Северной бухты, на пристани. Так что нелегко было день и ночь обеспечивать разгрузку и сохранение боеприпасов, которые так были необходимы для защиты Севастополя. А как трудно они доставлялись морем в бухты и пристани.

Окружение

В последние дни обороны, когда с помощью местного населения татар было проведено тропинками через Мекензиевы горы вооружённое фашистское подразделение, которому удалось прорвать нашу оборону.

Фашистским войскам удалось овладеть Северной стороной. Город через Северную бухту обстреливался прямой наводкой. Когда мы оставили Инкерман, из моего взвода одно отделение осталось на Северной стороне, и полностью 2-й взвод, который охранял шампанский завод (командир взвода л-т Коган Абрам), остался в Инкермане, в штольне. Его и его людей судьба неизвестна.

Нам была дана команда тов. Гольденштейном идти отступать в Камышовую бухту для эвакуации. При отступлении нас застала ночь у противотанкового рва, находящегося на запад от Севастополя, ещё построен при обороне Севастополя 1854-55г.г. Окопавшись, мы пробыли до следующего вечера, 3-го июля 1942г.

Перед вечером 4-го июля 1942г. на наше расположение сделала налёт вражеская авиация. Были среди нас убитые и раненые. Убит был коммунист Гительман, там же и похоронили. Меня ранило в левую руку осколком фугасной бомбы. Был ранен и командир 1-го взвода Герценштейн. Мы были привалены булыжниками, но нас отрыли, нам была оказана медпомощь тов. Леоновой Марией Ивановной, после чего мы все направились в Херсонес, но долго там не задержались, поскольку с крепости морской Северной стороны вражеским огнём и снайперами прямой наводкой обстреливался Херсонес. Тут же на наших глазах были убиты майор и капитан наших войск из других воинских подразделений.

После этого наши и другие воинские подразделения отправились в Песочную или Камышовую бухту. В Камышовой бухте была небольшая пристань, на берегу блиндаж. Здесь мы и остановились до утра. Всю ночь бухта и пристань подвергались артиллерийскому обстрелу и бомбёжке. На утро все мы были окружены механизированными гитлеровскими войсками. Несмотря на окружение, многие были уже пленённые, но вели сопротивление в рукопашном бою. Многие погибли, сопротивляясь бросить винтовки в кучу. Здесь были заколоты штыками два немецких офицера, после чего из пулемёта были убиты эти наши два солдата, и много наших солдат были убиты обезоруженными. Уцелели только те, которые припали вплотную к земле. Все уцелевшие были пленены. В том числе: командир 1-го взвода Гольденштейн, старшина Лапскер А., медсестра Леонова Мария Ивановна, Бурлака Д. и я. Командира роты лейтенанта Гольденштейна среди нас и многих других не оказалось живых. Когда нас выстроили в шеренгу, с меня сняли плащ, разули хромовые сапоги, сорвали портупею и пояс. Остался я полураздетый и босой.

Опознание личности не состоялось

Когда нас гнали из Песочной и Стрелецкой бухты, до посёлка Инкермана не доходя, в одном из мест нас построили по одному в затылок и на два шага друг от друга. По обе стороны стояли местные жители татары для опознавания личности. На кого было указано, того выводили в сторону. Меня, как бывшего работника милиции, не опознали, поскольку я был не брит, изнурённый, раздет. И так я прошёл незамеченным. Когда нас загнали за проволоку в Инкермане, я там увидел бывшего нашего милиционера Шекеряна, который находился среди немцев и татар в комендатуре, который помогал находить отдельных руководителей партийных и советских учреждений Севастополя. Я старался Шекеряну не попасть на глаза. Скрываясь в толпе пленных, я увидел за другой проволокой, где находились женщины, среди них была моя жена Надежда. Мы ничего не могли говорить, на каждом шагу были татары и немцы. Мы только обменялись взглядами, жестами рук. Через несколько минут нас отсюда погнали в Чоргун.

На пути пришлось перенести много пыток и побоев, многие до Чоргуна не дошли, они были расстреляны за то, что не успевали идти, или пытались попить воды из ручья, который встречался на пути. Голод можно было ещё терпеть, а жажда пить невыносима, из-за которой многие были расстреляны из-за ручейка.

Когда нас загнали за ранее приготовленные проволочные заграждения на склоне, к ручейку на юг, здесь оказалась невыносимая жара. У ручья стоял столик, и здесь нас стали основательно сортировать по национальности, партийности, воинским чинам. Перебежчиков и лиц, имеющих листовки, евреев – отдельно от нас, за другую проволоку. Потом из моего взвода т.т. Вагнера 1896 г.р., Мучника, Френкеля, Трахтенберга и многих других увели от нашего заграждения на запад в рощу и всех расстреляли. Нам были слышны только выстрелы. Они, прощаясь, махали руками, кричали «прощайте, отомстите и за нас», призывали всех. Находясь здесь за проволокой, нам на третьи сутки дали кушать. Подвезли отруби в мешках. Возле столика над ручейком стояла бочка. В неё налили из ручья воды, насыпали отрубей, размешали и наливали в посудину, кто какую имел, большинство в консервные банки. От этой еды многие заболели расстройством желудка, в том числе заболел и я. Из этого лагеря (заграждения) нас погнали в Симферополь, в лагерь, который находился возле железнодорожного моста и назывался «Картофельным». В этом лагере много погибло пленных от кровавого поноса и дизентерии. В этом лагере мне пришлось встретить бывших работников Севастопольского ГОМа т.т. Дорожкина Дмитрия, Трусова, Фесенко, политрука Руцкова Ивана Платоновича. Здесь также все находились под открытым небом в любую погоду, больные, голодные, замученные, ещё ежеминутно избивали немцы и полицаи, угоняли обессиленных на непосильную работу. Кто ещё имел силы – делали побеги, за которые наказывали всех без исключения.

Добро пожаловать. Назад возврата нет

В августе 1942г. нас, защитников Севастополя, погрузили в вагон для этапа в Германию, т.е. мы не знали – куда, и узнали потом.

Был у меня друг Яша (фамилию не помню), он работал зав. складом артиллерийских снарядов. Мы с ним договорились сделать побег. С вагона через окно забытое (зашитое?) проволокой. Я его подсадил, и он удачно приземлился. Я за ним наблюдал. А когда я сделал попытку, просунул голову в окошко, то меня стянули за ноги проснувшиеся пленные, боясь наказания.

Когда нас везли через переселённые лагеря в г.Холмах, я попрощался с бывшим старшим инспектором паспортного отделения г.Севастополя. Тов. Денисов Николай был тяжело болен, у него был кровавый понос, по всей вероятности, он умер там же. Его жена Шура осталась в Севастополе. Нас привезли в лагерь г.Болкин, затем Леуваллер, Фаербах, Лимбург, Ньюкберг, Нидервиза (это линия Мажино). В одном из лагерей мне приходилось встретить бывшего оперуполномоченного Севастопольского ГОМ Трусова. Он в лагере работал портным, на швейной машине шил одежду.

 Во всех лагерях, куда только нас забрасывала судьба, военнопленных офицеров, мы отказывались от работы. После всего нас отправили в штрафной лагерь Альтенбург, недалеко от города Франкфурта-на-Майне. Здесь находился немецкий аэродром, который часто очень подвергался бомбёжкам. Были большие воронки, эти воронки нас заставляли засыпать. Мы, офицеры, группа около 96 человек, которой руководили подполковник т.Воронин и подполковник Боровских Даниил Дмитриевич, стали настоящими руководителями. Нас пытались немцы заставить избиением, ежедневным лишением пищи, но никакие меры принуждения не помогали. Все, как один, мы отказались выполнять данные работы на аэродроме.

Мужественное сопротивление советских военнопленных офицеров немецкой охранке не удалось сломить.

Через несколько дней фашистская охранка прибежала к последнему – вызвала фашистскую охранку с охраны СС. Под усиленной охраной её нас отправили для уничтожения в концлагерь Бухенвальд, находившийся вблизи города…, сейчас Н.Ф.Республика.

Когда нас пригнали к проходной концлагеря Бухенвальда, мы увидели надпись на арке «Добро пожаловать. Назад возврата нет». Мы были убеждены в том, что нас ждёт впереди. Но мы не упали духом, а наоборот усилили свою дружбу, доверие друг другу для дальнейшей борьбы в стенах фашистского концентрационного лагеря.

Когда нас увели на территорию лагеря к бане, нас там раздели в одной комнате, отобрали всё, у кого были фотокарточки, дневник с бумагами, смеша (в мешки?) из-под цемента. Выпустили в другие двери. Выдали костюмы концлагерные полосатые, на спине в пижаме вшитый квадрат сурового красного материала. Спереди на груди левой полы пижамы – красный треугольник, что означало «большевик-коммунист саботажник». Подстригли наголо. Выпустили из бани, держали часа три на холоде раздетых, пока распределили по блокам, по два-три человека в разные блоки. Это поспособствовало нашим руководителям и нам быстрее вступить в контакт и войти в доверие руководителей подпольщиков-коммунистов, ранее попавших в концлагерь Бухенвальд. Разъяснительная и организационная коммунистического подпольного штаба работа усиливалась по всем блокам для поднятия всеобщего интернационального восстания всех узников для самоосвобождения. Из наших товарищей быстро связались с тов.Смирновым, комиссаром Бухенвальда. Русские были ещё отдельно от всех, отделены проволочным заграждением. От подпольного штаба нам каждую минуту было известно положение на фронтах, чрез подпольную радиостанцию, смонтированную в дне помойного ведра. Долгожданный день настал, 11 апреля 1945 года. При поддержке американской армии нам удалось самоосвободиться из концлагеря Бухенвальд, в котором принимали участие товарищи, которых запомнил, но не всех, а именно т.т.:

1. подполковник т.Воронин

2. подполковник т. Боровских Даниил Дмитриевич

3. лейтенант Крылов Михаил

4. лейтенант Москаленко Николай

5. лейтенант Чернов Иван Кузьмич

6. лейтенант Елисеев Иван Владимирович

7. лейтенант Петренко Николай Фёдорович

8. лейтенант Доровских Михаил

9. лейтенант Николаев Сергей Дмитриевич

10. лейтенант Биссага (?) Михаил

11. лейтенант Гиреный Михаил Дмитриевич

12. лейтенант Попов Анатолий

13. лейтенант Перевезенцев Яков Иванович

После прохождения государственной проверки продолжал службу в рядах Советской Армии с лейтенантом тов. Крыловым Михаилом на стройке БАМа с военнопленными японцами в г.Комсомольск-на-Амуре. Демобилизовался в 1948 году.

По материалам Народного музея Севастопольской полиции (милиции) им. М.С. Казакевича

Фото обложки: Б Колесников